Михаил Овечкин родился 1 июня 1932 года. Трудовой путь начал учителем математики, завершил начальником главного управления народного образования Новосибирского облисполкома. Шесть раз избирался депутатом областного Совета народных депутатов, был депутатом Чановского и Усть-Таркского районных советов. Награжден орденами Трудового Красного Знамени, «Знак Почета», медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, четырьмя медалями, в том числе «За трудовую доблесть», «За трудовое отличие», «За освоение целинных и залежных земель».
— Михаил Васильевич, как вы оказались в Новосибирске, ведь родились вы в одной из деревень нашей области?
— В августе 1979 года я приехал сюда по приглашению первого секретаря обкома Филатова. В тот момент я работал первым секретарем райкома партии в Усть-Тарке и почему-то понравился ему. Он, зная мой большой педагогический опыт, предложил возглавить областное образование. До этого я прошел большой путь от учителя математики и заведующего начальной школой до директора двух школ, заведующего районо, второго и первого секретаря РК КПСС. В должности начальника главного управления народного образования Новосибирского облисполкома я был с 1979 по 1992 год. Поработал при председателях облисполкома Викторе Андреевиче Филатове, Владимире Анатольевиче Бокове, Виталии Петровиче Мухе. С Виктором Александровичем Толоконским сохранились теплые отношения. С Владимиром Филипповичем Городецким знаком многие годы. Я оказался последним министром образования при советской власти и первым министром при капиталистическом строе. Вот так наелся забастовок. Очень тяжелое время было…
— Наверное, и до этого момента было непросто, ведь школ и садов было больше?
— В моем ведении находились все детские сады, школы, профтехучилища, педучилища области — 64 тысячи работников и 500 тысяч учащихся. Сейчас их в два раза меньше — 250 тысяч. А тогда люди вздохнули после войны, настали стабильные брежневские времена, рождаемость росла. Каждый год прибавлялось по 150–200, как мы называем, класс-комплектов — в каждом по 25 учеников. Их надо было где-то размещать. И тогда объединили усилия УКСы облисполкома, горисполкома, промышленные предприятия, колхозы и совхозы. Началось активное строительство новых зданий для ребятишек. Ежегодно вводили по 8–10 тысяч ученических мест и по 4–5 тысяч мест в детсадах.
Но детей нужно не только разместить, их надо кому-то учить. Я вынужден был открыть четыре педагогических училища — два в Новосибирске, по одному в Татарске и Черепаново. Удалось добиться открытия филиала пединститута в Куйбышеве, потому что институт в Новосибирске не мог обеспечить область учителями. Мы ежегодно принимали у себя 400–500 педагогов из западной части страны. Только так удалось решить кадровый вопрос. Мне пришлось принимать непосредственное участие в реорганизации семилетних школ в восьмилетние, затем в девяти-, десяти- и одиннадцатилетние с производственным обучением. Во всех сельских средних школах были созданы производственные бригады, а в городах учебные комбинаты с ориентацией на рабочую профессию. В общем, жизнь кипела.
— Хорошее образование давали даже в глубинке. Ведь вы тоже не городской, но с красным дипломом окончили и педагогическое училище, и институт.
— Да, хотя, когда я учился, мы писали… сажей: брали из печки, водой разводили. Писали палочкой на бумажке — чернил-то не было, война. Учителя у нас были замечательные, добросовестные. Учебников не хватало, но они были ясные и толковые, в них не было путаницы, которой подчас теперь страдают школьные учебники.
Система советского образования, которая была действительно уникальным явлением мирового масштаба и которую разрушили, — это страшная потеря. Когда я работал начальником главного управления образования, приехали как-то к нам американские руководители колледжей. Они упрекнули: у вас программа с уклоном на естественно-математический цикл. «Да, — ответил я им. — Пока мы в таком враждебном окружении, нам нужны прежде всего инженеры, грамотные люди в химии, физике, математике. Нам надо поднимать экономику. Изменится ситуация — возможно, тогда изменится и программа». Когда наша страна первой в мире вышла в космос, Джон Кеннеди сказал: «Космос мы проиграли русским за школьной партой. Мы проиграли советскому учителю!» Позднее Рональд Рейган признал: «Самое мощное оружие русских — это их образование». Глядя на нас, они стали перестраивать свою образовательную систему.
— Сейчас стали говорить о том, что и войну мы выиграли благодаря школе, воспитавшей таких людей. Какой вы запомнили войну?
— Вся война у меня перед глазами — это железнодорожная станция. Мы жили в Тебисском совхозе рядом с железнодорожной станцией Тебисская Чановского района. Отец ушел на фронт. День и ночь через станцию шли поезда. На запад — с танками, бойцами. Мать, бывало, подоит корову, молоко вскипятит, в бутылочки нальет — побегу на станцию к солдатам. Я им молока — они мне кусочек хлеба. На восток шли эшелоны с ранеными. Летом окна в вагонах открыты, и из них был слышен стон. Тогда я молоко отдавал бесплатно: мать наказала ничего взамен не брать.
С фронта шли разрушенные вагоны — только остовы, засыпанные песком. Мы там находили наганы, патроны. Потом повезли эшелоны пленных немцев. Охраняли их крепко: в каждом тамбуре солдаты, собаки. Потом пошли составы с пленными японцами. К ним относились мягче.
В 1947 году я окончил семилетку и поступил в Куйбышеве в училище. Но не выдержал голода, вернулся. Спасибо родителям, настояли, и в 1948-м я снова поехал. По карточкам давали хлеб. Каждую неделю из Куйбышева ехал в Барабинск, там пристраивался на какой-нибудь поезд до Тебисской. Ездил в пустых товарных вагонах — холодище! Зайцем на крыше. Однажды жулики чуть не сбросили меня…
— Поколение, которое выросло в трудностях, более закаленное, чем нынешние дети. Как вы считаете, чего недостает современной школе?
— Это больной вопрос. Может быть, что-то изменится… Сейчас снова вводят сочинение по литературе, вернули в программу астрономию, считают, что школе надо заниматься воспитанием. И воспитывать не потребителя, как это поставлено сейчас, а созидателя. К сожалению, пока созидательный труд не возведен в ранг добра. Даже церковь очень встревожена состоянием духовно-нравственного воспитания в школах. Об этом стали все чаще говорить. Понимаете, если очень грамотный, умный человек нравственно ущербный, он опаснее и вреднее, чем менее грамотный…
— Вы довольны своей профессиональной жизнью?
— Быть всем довольным не может ни один нормальный человек. Но, надеюсь, те 52 года, что я посвятил работе с людьми в образовании, партийных органах, в облисполкоме и администрации области, в областном Совете депутатов и Законодательном собрании, не прошли даром. Где бы я ни работал, я всегда встречал уважение за свой бескорыстный — день и ночь — труд. Это меня вдохновляло.
Интервью Анжелины Дерябиной, газета «Советская Сибирь», 31 мая 2017 года.
Фото Аркадия Уварова